Résumés/Аннотации

1Svetlana Moskvitcheva

2« Étendue et limites de la synonymie dans la terminologie désignant les langues minoritaires en russe »

3Cette contribution porte sur des problèmes d’imperfections comme, par exemple, des inexactitudes de définitions et de classifications établies dans le domaine de la dénomination des langues minoritaires en Fédération de Russie. La problématique essentielle se concentre sur le phénomène de synonymie et de polysémie des termes. Il existe de multiples causes à cette hétérogénéité de la terminologie. Elles peuvent être liées aussi bien aux caractéristiques de la méthodologie en général (le manque d’unité de base méthodologique des recherches sociolinguistiques y compris l’opposition des méthodes sociales, anthropologiques, ethnologiques, linguistiques, psychologiques, etc.), qu’aux particularités de la discipline scientifique : l’interférence entre la terminologie sociolinguistique créée spontanément (souvent héritée d’autres disciplines scientifiques), la terminologie sociolinguistique élaborée pendant la période soviétique et celle qui s’est nouvellement formée, souvent avec des termes calques, des emprunts. Nous proposons de revoir l’inventaire de la nomenclature de la sociolinguistique en définissant ses unités de bases effectives, en sortant des principes et méthodes de la sociolinguistique et en menant une analyse linguistique/sémantique des termes existant, en étudiant sa distribution (principes syntagmatiques) et en bâtissant un système d’oppositions, dans lesquelles chaque terme peut entrer (système paradigmatique). Ces procédures permettront de donner des définitions exactes et d’établir les relations systémiques existant entre les nominations des langues minoritaires en Fédération de Russie.

4Светлана Москвичева

5«Синонимия и ее пределы в использовании терминов в области миноритарных языков в России»

6В данной статье рассматриваются основные причины терминологической неоднородности дефиниций, построений и классификаций в области номинации миноритарных языков в Российской Федерации. Основное внимание сосредоточено на феномене синонимии и полисемии терминов. В основе данной проблемы лежат причины как общеметодологического характера, к каковым относятся отсутствие единой методологической базы социолигвистических исследований (взаимодействие социальных, антропологических, этнометодологических, функциональных, собственно лингвистических психологических методов и методик), так и частнонаучного характера, в том числе интерференция стихийно сложившейся социолингвистической терминологии (часто унаследованной из других отраслей наук), социолинвистической терминологии советского периода и вновь складывающейся терминологии, где высок процент калькирования и заимствования терминов. В статье предлагается пересмотреть номенклатурный инвентарь социолингвистики для определения ее базовых единиц, на базе принципов и методов социолингвистики, также необходимо провести семантический анализ существующих терминов, изучив его дистрибуцию (синтагматический принцип) и выстроив систему оппозиций, в которые данный термин входит (парадигматический принцип), что позволит дать четкие дефиниции и выстроить систему отношений существующих терминов.

7Elena Belinskaya

8« Les caractéristiques sémantiques de la notion de « langue » (âzyk) dans l’ethnopsychologie russe moderne »

9La notion de « langue » (âzyk) est une des notions centrales de l’ethnopsychologie. L’objectif premier de cette étude était l’identification des caractéristiques sémantiques de la notion de « langue » (âzyk) dans la littérature ethnopsychologique moderne. En qualité d’objet empirique de l’étude ont été choisis les ouvrages périodiques scientifiques psychologiques.

10Nous avons étudié les périodes de publication suivantes : les années 1989-1990 (le temps du début de perestroïka), deuxième période – 1999-2000 (« des années tumultueuses 90 ») et la troisième période – 2009-2010.

11La procédure de l’analyse consistait en démarches suivantes. Pour chaque publication scientifique périodique, nous avons analysé tous les numéros de la revue pendant les périodes temporelles indiquées. Lors de la deuxième étape, nous avons souligné les locutions associées à la notion de « langue » (âzyk) y compris le contexte sémantique de leur emploi. Pendant la troisième étape, nous avons effectué une analyse des caractéristiques qualitatives et quantitatives de telles ou telles catégories et/ou sous-catégories du contenu de toutes les périodes temporelles étudiées. Finalement, nous avons obtenu les résultats que nous présentons dans cet article.

12Елена Белинская

13«Семанmuческuе харакmерuсmuкu nоняmuя “язык” ɞ соɞременноŭ русскоŭ эmноnсuхолоƨuu»

14Понятие «язык» является одним из центральных в этнопсихологии. Задачей нашего исследования стало определение семантических характеристик понятия «язык» в современной этнопсихологической литературе. В качестве эмпирического объекта исследования были выбраны ведущие научные журналы по психологии. Мы рассмотрели следующие периоды публикаций: первый период – 1989 – 1990 (время начала «перестройки»), второй период – 1999 – 2000 (завершение «бурных 90-х») и третий период – 2009 – 2010 годы.

15Процедура исследования состояла в следующем. Для каждого периодического научного издания анализировались все его номера по трем выделенным временным периодам и выделялись все статьи этнопсихологической проблематики. На втором этапе выделялись все используемые определения понятия «язык», включая смысловой контекст их употребления. На третьем этапе проводился сравнительный анализ качественных и количественных характеристик тех или иных категорий и/или подкатегорий контент-анализа по всем изучаемым временным периодам. В статье представлены полученные результаты и их анализ.

16Nuriâ Nugaeva et Ûliâ Ostapenko

17« Corrélation des notions de langue maternelle (native) et de langue d’État : mécanismes juridiques de leurs développements et réalisation en Russie »

18La langue est l’un des aspects clés de la culture qui est indispensable à l’existence de l’homme et de la société en général. La problématique liée à la diffusion de la langue tatare sur le territoire plurinational de la Fédération de Russie est abordée dans cette contribution à travers son aspect juridique. En l’absence d’une définition légale du statut des langues et de leur classification, il y a plusieurs possibilités de les systématiser. La question de savoir « quelles langues on peut déclarer nationales, officielles, régionales ou minoritaires » est essentielle non seulement sur le plan théorique ou scientifique, mais également sur le plan pratique car cette distinction sert de base politique, juridique et sociale pour le bon fonctionnement et le développement des langues.

19Sont enfin mentionnés quelques exemples de la fixation légale du statut des langues et de sa réalisation pratique dans les actes juridiques internationaux et russes.

20Нурия Нугаева & Юлия Остапенко

21«Сооmношенuе nоняmuŭ ƨосу∂арсmɞенноƨо u ро∂ноƨо языка. Праɞоɞые механuзмы uх разɞumuя u реалuзацuu ɞ Россuu»

22Язык является одним из ключевых аспектов культуры, необходимым для существования человека и общества в целом. Проблемы, связанные с распространением татарского языка на территории многонациональной России, обсуждаются в данной работе в рамках правового аспекта. В связи с отсутствием юридического определения статуса языков и их классификации существует несколько возможностей их систематизировать. Вопрос «какие языки можно объявить национальными, официальными, региональными или миноритарными» имеет важное значение не только в теоретическом или научном плане, но также и на практике, посколькуэторазличиеслужитполитической, правовойисоциальной основой для правильного функционирования и развития языков.

23В заключении мы приведем несколько примеров правового закрепления статуса языков и его практической реализации в международных и российских правовых актах.

24Natalia Scurtu

25« La notion de “langue titulaire” dans les débats sur l’aménagement linguistique en Union soviétique de la fin des années 1980-début 1990 et son développement ultérieur »

26Nous nous proposons d’analyser la notion de « langue titulaire » qui doit être comprise en rapport avec la notion de « nationalité (ou de nation) titulaire ». On s’est également intéressé au contexte historique d’apparition de la notion. L’émergence de la notion de « langue titulaire » à la fin des années 1980 en Union soviétiques a accompagné la description de la situation sociolinguistique sur son territoire pendant les années marquées par la restructuration de la société soviétique. De nos jours, elle continue à être utilisée pour la description des situations sociolinguistiques dans l’espace postsoviétique et sur le territoire de la Fédération de Russie, elle émerge dans la notion de « langue d’État » entrée dans les textes juridiques, et renvoie à l’idée de la reconnaissance du principe de territorialité linguistique. Dans les configurations sociolinguistiques de la Fédération de Russie, le terme de « langue titulaire » peut désigner une langue minoritaire de fait.

27Dans la deuxième partie de l’article, l’étude se focalise sur le rapport de la notion à la nationalité titulaire et aux expressions sémantiquement proches : « âzyk titul’noj nacii » (langue de la nation titulaire), « âzyk nacional’nosti, davšej nazvanie respublike » (langue de la nationalité qui a donné le nom à la République), et autres.

28Наталия Скурту

29«Поняmuе “mumульныŭ язык” ɞ ∂ебаmах о языкоɞом nланuроɞанuu ɞ Соɞеmском Союзе ɞ конце 1980-начале 1990-х ƨо∂оɞ u еƨо ∂альнеŭшее разɞumuе»

30В данной статье предложен анализ понятия «титульный язык» и его связь с понятием «титульная национальность (или нация)». Нами также был рассмотрен исторический контекст появления понятия. Возникновению понятия «титульный язык» в конце 1980-х годов в СССР сопутствовало описание социолингвистической ситуации на его территории в годы, отмеченные перестройкой советского общества. Сегодня оно по-прежнему используется для описания социолингвистической ситуации в постсоветском пространстве и на территории Российской Федерации. Идея этого понятия проявляется в понятии «государственный язык», входящего в правовые тексты, и отсылает нас к идее признания принципа языковой территориальности. В социолингвистической модели Российской Федерации термин «титульный язык» может фактически означать язык меньшинства.

31Во второй части статьи исследование фокусируется на связи понятия с титульной национальностью и семантически близкими выражениями «язык титульной нации», «язык национальности, давшей название республике») и другими.

32Filipp Novikov

33« La représentation des langues minoritaires à travers l’emploi des notions de “govor”, “dialekt” et “narečie” »

34Ce chapitre porte sur la représentation des langues minoritaires à travers l’emploi des notions russes de « govor », « dialekt » et « narečie ». Les trois notions qui constituent le sujet de cette recherche sont étudiées dans le cadre de la dialectologie et de leur étymologie, sans prendre en compte le contexte politique et sociolinguistique.

35La traduction respective de ces trois notions comme « patois », « dialecte » et « parler » mène à une mécompréhension car la tradition de leur emploi en russe et en français est totalement différente.

36L’auteur souligne la distinction sémantique entre «  govor  », « narečie » et « dialekt » ainsi que la confusion et le manque de désambiguïsation qui existe dans leurs emplois. Le plus important dans ce système de définitions est l’existence de relations de type hiérarchique. Du point de vue de la lexicologie, elles se retrouvent dans les relations hypéro-hyponymiques et font partie du champ lexical de « dialekt ». L’article donne également un aperçu des types de govor et de narečie en Russie ainsi que des exemples de la distinction entre les variations dialectales appliquées aux langues minoritaires.

37Филипп Новиков

38«Репрезентация языков меньшинств в понятиях “говор”, “диалект” и “наречие”»

39Эта статья посвящена репрезентации языков меньшинств в русских понятиях «говор», «диалект» и «наречие». Эти понятия, являющиеся предметом нашего исследования, изучаются в контексте диалектологии и этимологии. Мы не будем брать во внимание политический и социально-лингвистический контекст.

40Перевод этих понятий, как «patois», «dialecte» и «parler» соответственно, приводит к непониманию, так как традиции их употребления в России и Франции совершенно различны.

41Автор подчеркивает семантическое различие между говором, наречием и диалектом, а также смешение понятий и двусмысленность, существующие в их употреблении. Самым главным в этой системе определений является наличие иерархических отношений. С точки зрения лексикологии они находятся в отношениях гиперогипонимии и являются частью лексического поля «диалект». В статье дается обзор типов говоров и наречий в России, а также примеры различий между диалектными вариациями, применяемыми к языкам меньшинств.

42Ekaterina Nedopekina

43« Les notions utilisées en russe pour désigner les langues des migrants »

44Dans cette contribution sont examinées les notions contiguës suivantes : langue d’émigrants ou langue émigrante, langue de l’étranger russe ou langue russe de l’étranger, langue de diaspora (de la communauté immigrante) ou langue diasporique, langue de la minorité nationale, langue d’immigrants, et d’autres notions limitrophes telles que celles de langue de natsmen et diverses variations de pidgins. Le terme général de « migrant » englobe un groupe social trop large et hétérogène c’est pourquoi une analyse plus détaillée s’impose.

45Sont alors donnés des exemples des changements de la langue d’émigrants qui ont affecté quasiment toutes les parties du discours. Il s’agit ainsi de la rupture fréquente des liaisons entre les mots, des cas d’usage incorrect de leurs formes, des conjonctions et des déictiques.

46L’étude du discours des émigrants est effectuée par la mise en place de traits communs dans un groupe d’interlocuteurs réunis par des critères significatifs. Cette approche résulte d’un recueil de données qui font état de certaines corrélations entre les traits communs et les particularités de la langue même et elle dévoile les changements linguistiques à l’intérieur du discours émigrant découlant de la résidence dans le pays étranger. Ce discours permet donc de révéler l’influence des langues allemande, anglaise, française et d’autres langues nationales.

47Les autres notions analysées sont récentes et pas toujours déterminées de façon précise en Russie. Ainsi, la notion de « langue de la minorité nationale » semble discutable ainsi que celle de « nouvelle diaspora » qui désigne la diaspora constituée par les immigrants utilisés comme maind’œuvre. Mais, à ce jour, les recherches révélant les traits communs de ces groupes démographiques doivent être approfondies.

48Екатерина Недопекина

49«Поняmuя, uсnользуемые ɞ русском языке ∂ля обозначенuя языка мuƨранmоɞ»

50В статье рассматриваются следующие смежные понятия: язык эмигрантов или эмигрантский язык, язык русского зарубежья или русский язык за рубежом, язык диаспоры (иммигрантов) или диаспорический язык, язык национального меньшинства, язык иммигрантов и другие пограничные понятия, как язык нацменов и различные виды пиджина. Общий термин «мигрант» охватывает слишком широкие и разнородные социальные группы, вот почему требуется более детальный анализ.

51Мы приведем примеры изменений в языке эмигрантов, которые затронули практически все части речи. Речь идет о частом нарушении согласования между словами, случаях неправильного использования их формы, союзов и междометий.

52Изучение речи эмигрантов осуществляется путем установления общих черт в группе носителей языка, объединенных значимыми критериями. С помощью такого подхода мы получаем данные, которые показывают некоторую корреляцию между общими чертами и особенностями языка. Он фиксирует языковые изменения в речи эмигрантов, вызванные пребыванием в чужой стране. Таким образом, этот дискурс позволяет показать влияние немецкого, английского, французского и других национальных языков.

53Другие анализируемые понятия возникли недавно и не всегда имеют точное определение в России. Таким образом, понятие «язык национальногоменьшинства» являетсяспорным, какипонятие«новая диаспора», которое означает диаспору, состоящую из иммигрантов, используемых в качестве рабочей силы. На сегодняшний день общие черты этих демографических групп должны быть подвергнуты более глубокому изучению.

54Uldanaj Bakhtikireeva

55« Les problèmes de dénomination et d’application de la notion de « langue de diaspora » (âzyk diaspory) »

56La structuration de nouveaux États indépendants dans le cadre du macro-système soviétique a influencé directement la situation linguistique. Dans ce contexte, il est évident que la notion « langue de diaspora » (âzyk diaspory) fait désormais partie des notions pertinentes et soumises à une étude approfondie. Les points de vue et les opinions présentés ici démontrent qu’il est difficile de définir l’expression « âzyk diaspory » par manque de définition de la notion de « diaspora » (diaspora). Il est néanmoins très important d’étudier attentivement et de décrire les phénomènes dissimulés derrière les locutions : « langues d’immigrants » (immigrantskie âzyki), « langues de diasporas » (âzyki diaspor), « langues exogènes et endogènes de diasporas » (èkzogennye i èndogennye âzyki diaspor).

57La notion de « diaspora russe » (rossijskaâ diaspora) est étroitement liée à une autre question qui surgit sur la strate historique et culturelle de l’idée nationale. Il s’agit en fait de la formation de la base de la société russe dont l’élément le plus important est la détermination du contenu de la définition de « peuple russe » (rossijskij narod). Ce phénomène social est une prémisse gnoséologique nécessaire dans une étude de ses dérivés diasporiques.

58Улданай Бахтикиреева

59«Проблемы ∂еномuнаųuu u nрuмененuя nоняmuя “язык ∂uасnоры”»

60Структурирование новых суверенных государств в рамках постсоветской макросистемы самым непосредственным образом сказалось на языковой ситуации. В этом контексте очевидно, что понятие «язык диаспоры» является частью релевантных понятий и должнобытьподвергнутоуглубленномуизучению. Взглядыимнения, представленные здесь, показывают, что трудно дать определение выражению «язык диаспоры» ввиду отсутствия определения понятия «диаспора». Тем не менее, очень важно тщательно изучить и описать явления, скрывающиеся за выражением «иммигрантские языки», «языки диаспор», «экзогенный и эндогенный языки диаспор».

61Понятие «российская диаспора» тесно связано с другой научной, и даже цивилизационной проблемой, выходящей на общий историко-культурный пласт национальной идеи. Речь идет, по сути, о формировании основания российского социума, важнейшей составляющей которого является верный ориентир в определении содержания фундаментальной дефиниции — «российский народ». Этот общественный феномен представляет собой необходимый гносеологический посыл в исследовании его диаспоральных производных.

62Alexey Kozhemyakov

63«The Definition of Regional or Minority Languages in the European Charter for Regional or Minority Languages: Theoretical and Practical Aspects (An Example of the Simulation of Implementation of the Charter in the Republic of Mordovia Within the Joint Programme Between CoE and EU in the Russian Federation)»

64Le Programme conjoint du Conseil de l’Europe et de l’Union européenne Les Minorités en Russie : Développement des langues, de la culture, des médias et de la société civile a été réalisé du février 2009 au février 2012. Toutefois, la mise en œuvre de la Charte des langues régionales ou minoritaires peut impliquer certaines difficultés pour « interpréter » la définition de ces langues. De ce point de vue, la présentation du cas de la Fédération de Russie, où de nombreuses notions s’appliquent dans la législation fédérale et régionale pour décrire un nombre particulièrement élevé de langues minoritaires, est d’un grand intérêt.

65Les notions de « langue régionale » ou de « langue minoritaire » ne possèdent pas de définition juridique précise en Russie et peuvent être interprétées comme « langue de minorité ethnique », « langue native », etc. Par ailleurs, la diversité linguistique dans la législation et la terminologie russe fait que la notion de « langue minoritaire » puisse être traduite en russe de deux façons : « langue des minorités » ou « langue minoritaire ».

66La première tentative de simulation de la mise en œuvre de la Charte a eu lieu en République de Mordovie. Tous les acteurs impliqués dans la question de la protection de la langue en Mordovie ont pu échanger leur point de vue. Quatre domaines concrets de la mise en œuvre de la table ronde concernant l’éducation, la justice, l’administration et les médias sont ensuite présentés.

67Алексей Кожемяков

68«Определение региональных языков или языков меньшинств в Европейской Хартии региональных языков или языков меньшинств: теоретический и практический аспекты (На примере имитационного эксперимента по внедрению Хартии в Республике Мордовия в рамках совместной программы Совета Европы и Европейского Союза в Российской Федерации)»

69Совместная программа Совета Европы и Европейского Союза «Меньшинства в России: развитие языков, культуры, СМИ и гражданского общества» была проведена в период с февраля 2009 года по февраль 2012 года. Тем не менее, реализация Хартии региональных языков или языков меньшинств может быть связана с некоторыми трудностями «толкования» определения этих языков. С этой точки зрения, пример России, где многие понятия употребляются в федеральном и региональном законодательстве для описания особенно большого числа языков меньшинств, представляет большой интерес.

70Понятия «региональный язык» или «миноритарный язык» не имеют точного юридического определения в России и могут быть интерпретированы как «язык этнического меньшинства», «родной язык» и т.д. Кроме того, языковое разнообразие в российском законодательстве и терминологии привело к тому, что понятие «миноритарный язык» может быть переведено на русский язык как «язык меньшинств» или «миноритарный язык».

71Первая попытка эксперимента по внедрению Хартии был предпринята в Республике Мордовия. Все участники этого процесса по вопросам защиты языка в Мордовии смогли поделиться своими мнениями. В статье также были рассмотрены четыре конкретных направления реализации круглого стола: образование, юстиция, администрация и средства массовой информации.

72Ruslan Garipov

73« La notion de “langue native” et les mécanismes juridiques de son développement chez les petits peuples autochtones du Nord de la Russie »

74Il s’agit ici de retracer les droits des peuples autochtones numériquement faibles du Nord de la Russie qui sont les moins protégés du point de vue social et qui constituent une variété particulière de ce type de peuples et un groupe à part parmi les minorités nationales sur le territoire de ce pays. Une analyse diachronique est proposée sur la question des minorités de la Russie tsariste, en particulier dans les Statuts du 22 juillet 1822, à nos jours en passant par l’époque soviétique.

75La notion de « langue native » est présentée et il est précisé que la notion de « peuples autochtones numériquement faibles » est caractéristique notamment pour la Russie car, dans la législation internationale, l’indicateur de quantité faible n’est pas utilisé comme un attribut nécessaire des peuples autochtones. Des critères principaux déterminant le peuple comme peuple autochtone numériquement faible de la Fédération de Russie sont également distingués.

76Ce travail aborde aussi les mécanismes juridiques du développement de la langue native parmi les peuples autochtones numériquement faibles de la Russie. Les documents du droit international ratifiés ou non par la Fédération de Russie sont analysés ainsi que les statuts principaux des actes normatifs russes. Il en ressort en conclusion la nécessité de l’adoption de lois et de programmes spéciaux pour créer des conditions favorables à la protection et au développement des peuples autochtones.

77Руслан Гарипов

78«Понятие “родной язык” и юридические механизмы его развития у коренных малочисленных народов Севера России»

79В статье речь пойдет о правах коренных малочисленных народов Севера России. Они являются наименее защищенными с социальной точки зрения и представляют собой особую группу народов и отдельную группу среди национальных еньшинств на территории страны. Мы предлагаем диахронический анализ по вопросам меньшинств в царской России, а именно в Статусах от 22 июля 1822-го, в советскую эпоху и по сегодняшний день.

80Нами будет представлено понятие «родной язык» и уточнено, чтопонятие«коренныемалочисленныенароды» характерно, впервую очередь, для России, потому что в международном праве показатель небольшого количества не используется в качестве необходимого признака коренных народов. Также мы покажем основные критерии для определения народа как коренного малочисленного народа Российской Федерации.

81В этой работе речь также пойдет о правовых механизмах развития родного языка среди коренных малочисленных народов России. Будут проанализированы документы международного права, ратифицированные или нет Российской Федерацией, и основные статьи российских законодательных актов. В заключении хотелось бы отметить необходимость принятия законов и специальных программ по созданию благоприятных условий для защиты и развития коренных народов.

82Françoise Rollan

83« La place de la langue russe dans les pays de la CEI en 2010 »

84Sous le régime soviétique, le russe était la langue de facto officielle de l’Union alors que chacune des langues dites « titulaires » l’était de jure dans chacune des républiques. Nous avons choisi d’examiner cette question dans les pays de la Communauté des États Indépendants (CEI), organisation créée au lendemain de l’effondrement de l’URSS. La Géorgie ayant fait partie de la CEI durant 15 ans, nous avons choisi de la prendre en considération. Les Pays baltes n’ont pas fait partie de cet ensemble et sont de ce fait exclus de notre étude.

85Après avoir précisé le contexte historique de la création de la CEI, le contexte linguistique de l’URSS et les conséquences de la dérussification, les 11 pays étudiés sont classés en trois ensembles géopolitiques qui correspondent à des situations très différentes de la place de la langue russe. Les politiques linguistiques envers le russe diffèrent aussi en fonction de facteurs politiques, sociaux et économiques. Le premier ensemble étudié est celui de l’Europe de l’Est composée de trois pays : la Biélorussie, l’Ukraine et la Moldavie. Tous trois sont restés proches de la Fédération de Russie et ont d’importantes minorités russes qui les poussent à conserver au russe un statut privilégié. Le second ensemble examiné comprend les pays du Caucase du Sud, à savoir du nord au sud : la Géorgie, l’Arménie et l’Azerbaïdjan qui sont linguistiquement et historiquement très différents. Les trois pays du Caucase du Sud, Arménie, Azerbaïdjan et Géorgie étaient les seuls pays où les langues nationales étaient déclarées officielles sous le régime soviétique. Le troisième ensemble est composé de cinq pays d’Asie centrale, le Kazakhstan, le Kirghizstan, l’Ouzbékistan, le Tadjikistan et le Turkménistan qui ont déclaré leurs langues titulaires comme étant les seules langues officielles d’État et le russe comme la langue de communication interethnique.

86Des modèles graphiques ont été mis au point pour présenter la situation dans chaque pays. Pour chaque ensemble, un tableau synthétise la position de la langue russe dans les différents domaines de chaque pays.

87Франсуаз Роллан

88«Месmо русскоƨо языка ɞ сmранах СНƧ ɞ 2010 ƨо∂у»

89Во время Советского Союза русский язык был de facto официальным языком Союза, в то время как так называемые «титульные» языки были официальными de jure в республиках. Мы решили рассмотреть это явление в странах Содружества Независимых Государств (СНГ), организации, созданной после распада СССР. Мы решили включить в наше исследование и Грузию, которая входила в состав СНГ в течение 15 лет. Балтийские страны не входят в СНГ и поэтому были исключены из нашего исследования.

90После анализа исторического контекста создания СНГ, языкового контекста СССР и последствий дерусификации, 11 рассматриваемых нами стран были поделены на три геополитических группы, которые соответствуют очень разным ситуациям положения русского языка. Языковая политика в отношении русского языка различается также в зависимости от политических, социальных и экономических факторов. Первая группа представлена тремя странами Восточной Европы: Беларуси, Украины и Молдовы. Все три страны остались близки России и в них проживают значительные по количеству русские меньшинства, которые способствуют сохранению привилегированного положения русского языка.

91Ко второй группе относятся страны Южного Кавказа, а именно, с севера на юг: Грузия, Армения и Азербайджан, которые сильно различаются лингвистически и исторически. Эти три страны Южного Кавказа были единственными странами, где национальные языки были объявлены официальными еще при советском режиме. Третья группа состоит из пяти стран Центральной Азии (Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан), которые провозгласили свои титульные языки как единственные официальные государственные языки, а русский язык языком межнационального общения.

92Графические модели были разработаны для описания ситуации в каждой стране. Для каждой группы стран представлена таблица положения русского языка в различных сферах.

93Marie-Elisabeth Baudoin

94« Catégorisation juridique et dénominative du russe dans les États baltes »

95Cette contribution traite la question du rôle du droit dans les politiques linguistiques sur l’exemple des Pays baltes. Le statut attribué à la langue russe dans les législations des États baltes illustre parfaitement le rôle de l’instrument juridique au service d’une politique linguistique. Le déclin du russe de la position dominante au rang d’une langue « minoritaire » apparaît à travers les textes législatifs. Nous montrons comment la dénomination de la langue russe peut devenir un instrument au service d’une politique nationale d’affirmation identitaire.

96Afin de mieux comprendre l’utilisation de l’outil juridique, différents éléments contextuels d’ordre interne et externe sont étudiés. La question du russe dans les États baltes remonte à l’Empire russe puis à l’URSS et à sa politique de la russification. Le rattachement à l’URSS fut vécu comme une annexion et la « déqualification » du russe par la suite a été perçue comme un reflet du rejet du passé soviétique. Cependant, l’élément historique n’est pas le seul à être pris en compte dans notre recherche car il faut également prendre en considération les données démographiques très différentes des Pays baltes. Enfin, au-delà de ces facteurs internes, la politique étrangère et ses enjeux sont un troisième paramètre déterminant dans le traitement de la langue russe par les législateurs baltes.

97Мари-Элизабет Бодуен

98«Праɞоɞая u ∂еномuнаmuɞная каmеƨорuзаųuя русскоƨо языка ɞ балmuŭскuх сmранах»

99В данном исследовании рассматривается вопрос о роли права в языковой политике на примере балтийских стран. Статус, присвоенный русскому языку в законах стран Балтии, блестяще показывает роль правового инструмента в языковой политике. Факты понижения роли русского языка из доминирующего в ранг «миноритарного» языка проявляется в законодательных текстах. Мы покажем, как именование русского языка может стать инструментом национальной политики утверждения идентичности.

100Чтобы лучше понять использование правовых инструментов, мы изучим различные контекстуальные элементы внутреннего и внешнего порядка. Истоки вопроса русского языка в странах Балтии стоит искать в Российской империи, а затем в Советском Союзе и его политике русификации. Включение в состав СССР рассматривалось как аннексия, а «деквалификация» русского языка в последствии как отражение отказа от советского прошлого. Тем не менее, в нашей работе мы учитывали не только исторический элемент, так как необходимо также принимать во внимание сильно различающиеся демографические данные балтийских стран. И, наконец, помимо этих внутренних факторов, внешняя политика и ее проблемы являются третьим определяющим параметром в трактовке русского языка балтийскими законодателями.

101Inna Masdier

102« L’emploi de la notion de “langue officielle” à propos du russe au Kirghizstan postsoviétique »

103Nous tentons ici de répondre aux interrogations suscitées sur le rôle de la langue russe et la perception de la notion de « langue officielle » au Kirghizstan postsoviétique. Dans la première partie de l’article, l’analyse se porte sur la politique linguistique menée par l’Empire russe et ensuite par l’État soviétique jusqu’à 1989, ce qui permet de mieux comprendre les origines de la situation actuelle du conflit ethnolinguistique et les conséquences de l’» édification linguistique » caractérisées par une certaine ambiguïté. Suite à la politique intensive de russification, le russe est devenu langue dominante tandis que les autres langues nationales, comme le kirghiz, sont devenues langues dominées. Cette situation illustre bien des rapports diglossiques dans une situation de plurilinguisme et révèle des tendances contradictoires.

104Dans un deuxième temps, un aperçu historique de la situation linguistique pendant la période postsoviétique est dressé. Cette recherche permet de mieux comprendre les nuances des notions de « langue officielle » et de « langue d’État » ainsi que les raisons d’une nouvelle répartition fonctionnelle entre les langues en présence. Il s’agit aussi d’examiner dans quelle mesure elle est réelle ou symbolique en nous appuyant sur les textes des lois kirghizes.

105Инна Масдье

106«Уnоmребленuе nоняmuя “офuųuальныŭ язык” nо оmношенuю к русскому ɞ nосmсоɞеmском Кuрƨuзсmане»

107В данной статье мы попытаемся ответить на вопросы о роли русского языка и восприятии понятия «официальный язык» в постсоветском Кыргызстане. В первой части статьи анализ сосредоточен на языковой политике Российской империи, а затем Советского государства до 1989 г., что позволяет лучше понять истоки нынешней ситуации этнолингвистического конфликта и последствия «языкового строительства», характеризующиеся определенной неоднозначностью. После интенсивной политики русификации русский язык стал доминирующим языком, в то время как другие национальные языки, например киргызский, стали доминированными. Эта ситуация отлично иллюстрирует отношения диглоссии в ситуации многоязычия и отражает противоречивые тенденции.

108Во второй части мы дадим исторический обзор языковой ситуации в постсоветский период. Это исследование позволяет лучше понять нюансы понятий «официальный язык» и «государственный язык» и причины нового функционального разделения между языками. Также будет рассмотрено, в какой степени это разделение реально или символично на материале текстов законов Кыргызской Республики.

109Ksenija Djordjević et Jean-Léo Léonard

110« Dénominations endogènes et exogènes dans le domaine ouralien : langues obougriennes et samoyèdes »

111La structure de la terminologie dualiste représentée par les dénominations russes et les ethnonymes autochtones est analysée ici, et les paradoxes de la catégorisation et de l’officialisation des langues ouraliennes sont mis en évidence. Un bref aperçu de la classification et des origines des langues ouraliennes précède l’analyse de deux grandes périodes de l’histoire des langues de Russie, pré-révolutionnaire et post-révolutionnaire.

112En ce qui concerne les langues traitées dans cet article qui ont au moins deux noms, on peut constater un dualisme ethnonymique. Les noms des peuples ouraliens du nord de la Russie ne se laissent pas saisir de manière univoque. Il s’agit plutôt d’explorer la nature fondamentalement sérielle des dénominations ethnonymiques. Notre approche, qui converge avec celle de Gottlob Frege, consiste en définir les noms de langues davantage comme des énoncés d’identité chargés de valeurs « d’identification » et de valeurs de « représentation » variables, plutôt que comme des termes simples, de valeur dénotative ou connotative. Les réalités et les représentations sociolinguistiques constituent un immense réservoir de paradoxes et de questions qui relèvent aussi de la philosophie.

113Au-delà de la question des dénominations des langues, c’est toute la question des relations historiques, politiques et culturelles entre sociétés qui se pose à travers la structuration sérielle des noms de langues.

114Ксения Джорджевич & Жан-Лео Леонар

115«Эн∂оƨенные u экзоƨенные наuменоɞанuя ɞ уральскuх языках, на nрuмере обско-уƨорскuх u самое∂скuх языкоɞ»

116В данной статье нами будет проанализирована структура дуалистической терминологии, представленной русскими названиями и коренными этнонимами, а также рассмотрены парадоксы категоризации и формализации уральских языков. Краткий обзор классификации и происхождения уральских языков предшествует анализу двух основных периодов истории языков России, дореволюционного и послереволюционного.

117Говоря о языках, обсуждаемых в этой статье и имеющих по крайней мере два названия, мы можем отметить этнонимический дуализм. Названия уральских народов Севера России нельзя рассматриватьодносторонне.Речьидетобизучениифундаментального серийного характера этнонимических наименований. Наш подход, совпадающий с подходом Фреге Готлоба, заключается в определении названий языков как выражения идентичности, обладающей значениями «идентификации» и «репрезентации», а не как простых терминов денотативной или коннотативной окраски. Социолингвистические реалии и репрезентации составляют огромный пласт противоречий и вопросов, которые являются также предметом философии.

118Помимо вопроса о названии языков, существует также вопрос об исторических, политических и культурных отношениях между обществами, который проявляется в серийном структурированиие названий языков.

119Svetlana Kovaleva et Aleksandra Rodionova

120« La langue carélienne : modifications terminologiques. Langue ou dialecte ? »

121Il s’agit ici de porter l’attention sur une certaine ambiguïté terminologique concernant la langue carélienne appartenant à la branche fennique de la famille des langues ouraliennes. Nous évoquons les problèmes de la répartition géographique et de la division dialectale de la langue carélienne. De nos jours, il n’y a pas d’unanimité sur le fait de savoir si la langue est divisée en parlers ou dialectes et quel est l’ensemble des plus petites unités linguistiques qui font partie de ces sous-systèmes.

122Il existe une certaine cacophonie sur la définition des types de dialecte de la langue carélienne non seulement dans les sources linguistiques mais aussi dans les documents normatifs.

123Nous avons également comparé les différentes traditions linguistiques russes et finlandaises.

124La question de l’autodénomination et l’auto-identification ethnique des Caréliens dans la situation actuelle a été également abordée. Le groupe ethnogéographique des Caréliens se divise quoi qu’il en soit en groupes ethnolocaux plus petits, les membres desquels possèdent une claire conscience des frontières d’habitat et de parler propre.

125Светлана Ковалева & Александра Родионова

126«Карельскuŭ язык : mермuнолоƨuческuе мо∂uфuкаųuu. Язык uлu ∂uалекm?»

127Задача данной статьи — привлечь внимание к терминологической неопределенности в отношении карельского языка, принадлежащего к финской ветви уральской языковой семьи. Мы рассмотрим проблемы географического распределения и диалектного членения карельского языка. В настоящее время нет единого мнения по поводу деления языка на говоры, диалекты и еще более маленькие языковые единицы этих подсистем.

128Существует определенная разноголосица при определении диалектных разновидностей карельского языка не только в лингвистических источниках, но и в нормативных документах.

129Мы также показали в статье основное отличие отечественной и финляндской лингвистических традиций.

130Вопрос о самоназванием и этнической самоидентификации карелвнынешнейситуациитожебылрассмотрен.Этногеографическая группа карелов делится на более мелкие этнолокальные группы, члены которых обладают ясным осознанием границ расселения и собственным простонародным наречием.

131Hugo Flavier et Sébastien Platon

132« Diversité linguistique, langue d’État et unité de l’État »

133À travers les documents historiques et juridiques, l’article présente un aperçu de la législation linguistique en France et en Russie. Les périodes révolutionnaires ont profondément marqué l’identité politique des deux États faisant l’objet de la présente étude. D’une part, celles-ci, comme le montrent les exemples français et russe, ont une coloration idéologique très forte qui tend à mettre en place une politique d’unification linguistique renouvelée au profit d’une langue d’État clairement identifiée et valorisée. D’autre part, le précédent révolutionnaire français a également suscité dans la Russie de Nicolas I^er un réflexe de centralisation, ce qui ne fut pas sans effet sur la question linguistique. C’est pourquoi nous abordons dans un premier temps ce lien entre périodes révolutionnaires et traitement des langues régionales au nom d’une certaine conception, nettement idéologique, de l’unité de l’État.

134Cependant, cette unification n’est pas toujours possible. En France, cette politique a été largement couronnée de succès : elle a trouvé un soutien de poids dans l’idéologie unificatrice et centralisatrice révolutionnaire. En Russie, elle a trouvé ses limites dans le phénomène fédératif, imposé notamment par l’immensité du territoire et la diversité des peuples établis sur ces terres depuis des générations.

135Юго Флавье & Себастьян Платон

136«Региональные языки, государственные языки и единство государства»

137В статье представлен обзор языкового законодательства во Франции и России на основе исторических и правовых документов. Революционные периоды сильно повлияли на политическую идентичность двух стран, являющихся объектом данного исследования. С одной стороны, они, как показали французский и русский примеры, имеют очень сильную идеологическую окраску, которая стремится установить политику языковой унификации в пользу государственного языка, четко определенного и имеющего большое значение. С другой стороны, французский революционный прецедент также способствовал появлению реакции централизации в России Николая I, что не могло не повлиять на языковой вопрос. Именно поэтому мы рассмотрим, в первую очередь, связь между революционным периодам и политикой в отношении региональных языков в соответствии с определенной концепцией единства государства, исключительно идеологической.

138Тем не менее, эта унификация не всегда возможна. Во Франции такая политика в целом оказалась успешной: она нашла значительную поддержку в революционной централистской и унификаторской идеологии. В России она достигла своего предела в федеративном устройстве, установленном в частности ввиду обширности территории и разнообразия народов, населяющих эти территории на протяжении поколений.

139Alain Viaut

140« Langue et territoire à travers les notions désignant les langues en situation minoritaire en France et en Russie »

141La comparaison entre les notions qui rendent compte du lien entre langues minoritaires et territoire en France et en Russie permet de mettre en évidence deux grandes tendances en Europe influencées par des paramétrages historiques différents. D’un côté, en France, des fondements universalistes et unitaristes de la nation ont contribué à déterminer une approche de type assimilationniste quant aux langues considérées. Ne pouvant pour autant les ignorer, elles ont été identifiées à travers des catégories qui, de façon réductionniste (« patois », « parlers ») ou intégrative (« langues de France »), restent liées au moule idéologique dont un des fondements est la mise en avant de l’unicité nationale y compris à travers un seul territoire politiquement possible, négateur, sinon par dérogation, d’autres liens particuliers, autonomes, entre langue et territoire. Néanmoins, des désignations telles que « langue régionale », « langues et dialectes à extension régionale délimitée », opérationnelles dans l’administration de l’enseignement, introduisent le concept de territoire dans ces désignations, et notre approche tente de préciser comment cela est négocié.

142En comparaison, la tradition soviétique et russe, liée à des conceptions autres de la nation (Empire, Fédération soviétique, puis russe), quoique confrontées aux idées d’unité et, partant, linguistique, rend compte d’autres tendances qui ont mis l’accent sur des liens précis, voire voulus entre langue minoritaire, peuple (les peuples intégrés à l’ensemble dominé par ailleurs par le russe) et, de fait ou explicitement, territoire. Ces liens ressortent dans la terminologie : « mestnyj âzyk » (langue locale), « nacional’nyj literaturnyj âzyk » (langue littéraire nationale), « territorial’nyj âzyk » (langue territoriale), « âzyk avtonomnoj respubliki » (langue de République autonome), « âzyk men’šinstva » (langue de minorité), etc. Pour autant, si la terminologie française est finalement perméable au lien territorial spécifique, la terminologie russe, qui demeure ancrée dans sa tradition sémantique, intègre à la marge des locutions plus neutres quant à la relation au territoire qui vont au-delà de l’évocation de la nature sociolinguistique hors contexte de la langue, ne serait-ce que « isčezaûŝij âzyk » (langue en voie de disparition) ou « minoritarnyj âzyk » (langue minoritaire), qui reprennent des dénominations développées au départ plus à l’Ouest.

143Ален Вио

144«Язык u mеррumорuя ɞ nоняmuях, обозначающuх языкu ɞ мuнорumарноŭ сumуаųuu ɞо Франųuu u Россuu»

145Сравнительный анализ понятий, показывающих связь между миноритарными языками и территорией во Франции и России, позволяет выделить две основные тенденции в Европе, вызванные различными историческими условиями. С одной стороны, во Франции универсалистские и унитарные основы нации (nation) способствовали позиции ассимиляции по отношению к данным языкам. Поскольку полностью игнорировать их было невозможно, они были заключены в идеологически окрашенные категории редукционистского «патуа» (patois), «говор» (parler) или интеграционного («языки Франции» (langues de France)), типов, одним из основных положений которых была идея продвижения национального единства, в том числе посредством существования единственно возможной политической территории, либо, в порядке исключения, путем создания особых автономных отношений между языком и территорией. Тем не менее, в такие названия как «региональный язык» (langue régionale), «языки и диалекты регионально ограниченного употребления» (langues et dialectes à extension régionale délimitée), используемых в системе образования, вводится концепт территории (territoire). Мы постараемся рассмотреть это явление.

146Для сравнения приведём советскую и российскую традиции, связанные с другим пониманием нации (империя, Советская, затем Российская Федерация). Несмотря на то что для них также была характерна идея единства, все же существовали другие тенденции, которые сделали акцент на конкретных и намеренных связях между миноритарным языком, народом (народами, интегрированными в русскоговорящий блок) и эксплицитно территорией. Это явление проявляется в терминологии: «местный язык», «национальный литературный язык», «территориальный язык», «язык автономной республики», «язык меньшинства» и т.д. Однако если французская терминология пропитана идеей специфической территориальной связи, то русская терминология, придерживающаяся семантической традиции, включает в себя более нейтральные выражения по отношению к территории, выходящие за рамки социолингвистики вне языкового контекста (например, «исчезающий язык» или «миноритарный язык»), а также заимствует изначально более развитые в западной социолингвистике определения.

147Antoine Pascaud

148« Contenu et perception de la notion de “langue de migrants” en France et en Russie »

149Une réflexion est menée ici sur le contenu sémantique des notions utilisées pour désigner la langue propre aux migrants. Plusieurs termes sont en effet en concurrence pour nommer la même réalité. L’objectif est d’essayer de comprendre le métalangage employé afin de le rendre plus accessible. Il est procédé à une analyse comparée du contenu notionnel attaché aux langues parlées par les migrants en français et en russe. La recherche est centrée en trois étapes sur le contenu morphologique et sémantique des notions employées : collecter, trier et tester les combinaisons de variables. L’analyse linguistique des notions fait l’objet de trois approches : morphologique, syntaxique et sémantique, les modifications morpho-syntaxiques et morpho-sémantiques ont des conséquences sémantiques sur la notion.

150Plus limité, le lexique russe est analysé en deux temps : recensement et comparaison de l’utilisation des notions dans les deux langues. Le champ lexical et sémantique russe paraît plus précis et l’usage des préfixes plus fréquent (langue d’immigration/langue d’émigration).

151Cette analyse sert à comprendre une vision différente de l’approche sociolinguistique de ces langues.

152Антуан Паско

153«Со∂ержанuе u ɞосnрuяmuе nоняmuя “язык мuƨранmоɞ” ɞ Россuu u Франųuu»

154Данная статья посвящена исследованию смыслового содержания понятий, используемых для описания языка мигрантов. Действительно, существует несколько терминов для обозначения одной языковой реалии. Наша цель состоит в том, чтобы попытаться понять используемый метаязык и сделать его более доступным. Мы использовали сравнительный анализ понятийного содержания, связанного с языками, на которых говорят мигранты, на русском и французском языках. Работа над семантическим и морфологическим содержанием используемых понятий проводилась в три этапа: сбор, сортировка и тестирование всех возможных комбинаций. Лингвистический анализ понятий является предметом трех подходов: морфологического, синтаксического и семантического. Морфо-синтаксические и морфо-семантические изменения отражаются на семантике понятия.

155Отобранная нами и более ограниченная русская лексическая база была проанализирована в два этапа: учёт и сравнение использования понятий в обоих языках. Русское лексическое и семантическое поле нам кажется более точным, а использование префиксов более частым (язык иммиграции / язык эмиграции).

156Этот анализ позволяет понять другую точку зрения социолингвистического подхода к этим языкам.

157Djordje Djokić et Louis-Marie Le Rouzic

158« Langues minoritaires et notions les désignant dans les domaines de l’éducation, de la justice et des médias : regard sur des notions russes similaires à partir de la comparaison franco-serbe »

159Nous proposons de mener une réflexion sur l’utilisation différenciée des notions désignant les langues minoritaires en raison d’une approche différente en France, Russie et Serbie. Une définition des notions relatives aux langues régionales et minoritaires qui serait commune à la France, à la Russie et à la Serbie n’est pas chose aisée. En effet, en France, d’un côté, et en Russie et Serbie, d’un autre côté, existe une opposition certaine, que ce soit dans la forme ou dans la pratique.

160Nous avons constaté que les notions russes permettant d’identifier les langues minoritaires et régionales dans les domaines de l’éducation, de la justice et des médias ne retrouvent que très peu d’équivalents en France. La France et la Russie ont, en effet, deux conceptions différentes dans l’approche juridique des minorités. C’est la raison pour laquelle les notions utilisées en France pour désigner ces langues s’appuient uniquement sur une localisation géographique et non sur l’origine culturelle de la personne. Les termes employés sont neutres.

161Il n’est guère envisageable de rencontrer, dans la législation française, des notions comme langue ethnique, langue intermédiaire, langue titulaire et d’autres.

162Cette différence de style s’explique notamment par l’existence de nombreuses nationalités et donc de deux conceptions différentes de la « nationalité » et de la « citoyenneté » sur les territoires russe et serbe alors qu’une telle conception est impossible en France.

163Джордже Джокич & Луи-Мари Лё Рузик

164«Миноритарные языки и понятия, их обозначающие в сферах образования, правосудия и средств массовой информации: взгляд на русские понятия через франкосербское сравнение»

165Мы предлагаем задуматься над разным употреблением понятий, обозначающих языки меньшинств, в связи с разными подходами во Франции, России и Сербии. Сложно найти определение понятий, связанных с региональными языками и языками меньшинств, которое являлось бы общим для Франции, России и Сербии. Действительно, во Франции, с одной стороны, и в России и Сербии, с другой, существует определенная оппозиция, как по форме, так и по содержанию.

166Мы обнаружили, что у русских понятий, обозначающих миноритарные и региональные языки в сферах образования, правосудияи СМИ, оченьмалоэквивалентовво Франции. Во Франции и России, по сути, существуют две разные концепции правового подхода к меньшинствам. Вот почему понятия, используемые во Франциидляобозначенияэтихязыков, основываютсяисключительно на географическом положении, а не на культурном происхождении человека. Используемые термины нейтральны.

167Во французском законодательстве вряд ли можно встретить такие понятия, как этнический язык, язык посредник, титульный язык и другие.

168Эта разница объясняется, в том числе, существованием многих национальностей и таким образом двух разных понятий «национальность» и «гражданство» в России и Сербии, во Франции же существование подобной конфигурации невозможно.